Матрос Специального Назначения - Страница 26

— Зырь, — пыхтел Федос, — потрясая какой-то толстенной книжкой, — это типа книга учёта движения материального имущества в группе, во! Вот только не пойму, Поп сказал, что надо сверяться еще с ротной книгой! А еще сказал — тщательно проверить форму двадцать шесть! Ты не в курсе, что это за форма такая?

— Ну, наверно, какая-нибудь форма для особых задач… сколько комплектов этой формы должно быть? давай на верхних полках посмотрим.

— Каплейт сказал проверить форму двадцать шесть, а сколько этих форм — ни хрена не сказал. Я, так подозреваю, должно быть на всю группу — двенадцать комплектов.

— Слушай, мы уже все пересчитали и на бумажку переписали, у нас каждой формы по комплекту, а бескозырок так вообще на всю роту хватит. Но двадцать шестая — я в глаза такой не видел! надо у „годков“ узнать, как она выглядит.

— Точно! пойдём к Михелю, ротному баталеру. Он поди знает, что это такое.

Михей — вальяжный матрос, готовившийся к „сходу“, сидел в ротной баталерке безвылазно. Его даже на построениях и проверках не было заметно. Старшина роты, старший мичман Аничков, выдрессировал его до такой степени, что после некоторого промежутка времени мог даже не обращать внимание на ведение ротного хозяйства. Матрос Михель Михаил Михайлович, знал буквально всё: как проводить сверки в тыловых службах, какие ящики должны быть в ротной учебно-материальной базе, как списывать боеприпасы и другое имущество. Замена белья, получение формы на складах, выдача в группы шмоток и белья — всё это лежало на его плечах.

На разведпункте действовала система группных баталерок. Сперва имущество выдавалось в роты, а потом выдавалось в группы. Наверное, это было обусловлено тем, что группа может работать как самостоятельная боевая единица. Поэтому форма, снаряжение, запас сухих пайков хранился в каждой группе отдельно. Уже служа в офицерских должностях, я сообразил, что это была очень хорошо продуманная система. Ведь иногда мы замечали на построении, что в строю нет одной-двух разведгрупп. Когда и куда они убыли, знал только один командир группы и вышестоящее начальство. Даже командир роты мог не знать. Да и доподготовку групп к выполнению учебной или боевой задачи было проводить намного проще. Все имущество под рукой, закрыли группу в кубрике, возле дверей выставили часового и всё — пожалуйста. Размеры кубрика вполне позволяют и макет местности поставить, и карты развесить, поставить столы для чистки оружия, а у входа в кубрик, справа у двери, у самого комингса — торчит телефонная розетка. Всё это я осознал намного позже и урывками, переходя от одного периода службы к другому, из должности в должность.

Михель сидел за большим столом под светом большой настольной лампы в синих нарукавниках, в тельняшке и синих шортах от тропической формы. Матрос, как Гай Юлий Цезарь, делал одновременно несколько дел. Обрабатывал наждачной шкуркой деревянный макет автомата, пил чай из стеклянного стакана в металлическом подстаканнике, беседовал со старшим матросом — хозяином „холодной“ баталерки, недавно озадачившим нас на изготовления ящика для макета местности.

— Разрешите на борт, товарищи матросы, — вежливо поздоровался Федос.

Мы тут же хором, после кивка матроса Михеля, отрапортовали:

— На рулях не стоим, артельщиками — не работаем!

Для чего мы это докладываем, никто толком пояснить не мог. Почему-то было принято, если молодой матрос пришёл к старшему призыву для решения каких-то проблем, рапортовать именно так. В других ротах и подразделениях такого не было — это была „фишка“ именно первой роты. Откуда сия присказка взялась, никто даже не помнил, но — традиция есть традиция.

— Михал Михалыч, мы к вам прибыли за консультацией, — начал Саня.

— Я думал вы за должность прибыли проставляться, — заржал „Михель“, — это же надо — без году неделя, а уже в группной баталерке „рундука“ подсидели.

— Проставимся обязательно, мне посылка скоро придёт, — пообещал Федосов, — тут мы хотели спросить — как из себя выглядит двадцать шестая форма? А то мы все полки перерыли, а её не видели. Думаем, может наш мичманец домой унёс?

Баталер „холодной“ довольно заржал и чуть не поперхнулся чаем, — Матросы! вы же прошаренные! ящик вон для макета какой знатный рухнули (нашли). Маркуша по любому унёс, придется вам перед вашим каплейтом бледнеть!

Вот чёрт! зря я так радовался за напарника — теперь ему нагорит за эту непонятную форму, а Марков уйдёт в отказ, скажет — молодые матросы не уследили. Нагорит второстатейному старшине — ой, нагорит!

— Ох, караси, ну и глупые же вы. Пойдёмте к вам в баталерку — Михал Михалыч вам всё по отсекам разложит, — вздохнул покровительственно Михель, — вы же наши теперь баталерные, а тут — „м-а-ф-и-я“!

Оказывается помимо „мафий“ „старшаков“, „баллонов“, „камбузных“ есть еще мафия баталеров. А вдруг есть еще мафия мичманов, офицеров, адмиралов?

„Михель“ зашёл в нашу группную баталеру, обозрел все полки и отсеки, вынул из-под мышки свою толстенную книгу, взятую с собой, и с хозяйским видом уселся за стол.

— Сперва рассказываю, — провозгласил он, — матрос — чаю!

— Михал Михалыч, а у нас нету ни чаю, ни кипятильника, Марков все забрал, — развёл я печально руками, — у нас магнитофон группный есть, так мичман шнур от него унёс. Музыку теперь не послушаешь.

— Однако, как все глухо… как за переборкой. Ладно, слушайте, а завтра после отбоя вы меня уже чаем угощаете!

Матрос начал рассказывать нам о вещах и порядках, о существовании которых мы даже не подозревали. Всё имущество, которое числится на роте, заносится в ту книгу, которую он только что принёс. Федосов теперь должен будет раз в две недели приходить со своей книгой и сверяться с Михелем. Всё выдаваемое имущество надо также записывать и брать роспись с матроса. Кроме имущества, находящегося в баталерке, замкомгруппы отвечает еще за шконки, баночки, столы, тумбочки, находящиеся в кубрике. Только за оружие и боеприпасы отвечает командир группы. Пройдёт время и, когда мы превратимся в „годков“, то и за оружие будет отвечать заместитель командира группы — такова здесь практика, если замкомгруппы из матросов-срочников. Всё имущество при приеме надо сверить с нашей книгой, а потом сверить с ротной, и старшина роты или Михель поставят свою роспись о том, то сверка имущества проведена. Обычно имущества больше, чем числится на группе. С одной стороны это хорошо — всегда есть неучтённый запас на всякие непредвиденные случаи. С другой стороны, если будет проходить инвентаризация и всяческие проверки со стороны разведпунктовского начальства, то лишнее имущество сразу повесят на баланс группы, а получается и роты, а потом возникнут сложности у кого-нибудь из материально ответственных лиц роты. Могут возникнуть сложности и у ротного баталера, и не дай бог это произойдет по нашей вине. Так что, если есть лишнее, то пусть будет. А при наличии признаков проверки, лучше всё нажитое непосильным трудом спрятать куда подальше. Хуже всего когда, в группе недостача и обнаружена она баталером уже после принятия должности и росписи в актах. В нашем случае положение двоякое. Марков, по приказу свыше, работает у помпотыла, но числится в группе. При сдаче должности он может легко все свалить на неразумного салажонка — старшину второй статьи Федосова. И получится, что глупый Федос, приняв баталеру и имущество, все промотал, в то время, как рачительный мичман впахивал в поте лица на благо флотской разведки. Поэтому старший и опытный матрос нам по-отцовски советует сверить все имущество с нашей книгой и написать акт, который подсунуть нашему каплейту. Тот уж заставит расписаться в нём Маркова в графе „сдал“. Потом этот акт ляжет на стол командиру роты, зарегистрируется и будет вполне официальным документом, подтверждающим, что карась второй статьи Федосов принял ровно столько-то и с него взятки гладки! Акт надо обязательно составить в трех экземплярах. Один будет в роте, второй будет в группе, а третий пусть Федосов спрячет в баталерке и сохранит — или до передачи баталерки кому-нибудь, или до самого „схода на берег“.